 | ||
 | ||
 | ||
Последний поход Белой Гвардии
Над Черным морем сияло солнце… На небе – ни облачка… Каким же траурным должен был казаться дым, тянувшийся от труб кораблей русской эскадры протяжным, черным шлейфом… Русская эскадра шла в последний поход. Никто не думал об исходе... всем хотелось верить, что это только отступление, что расставание с Родиной будет недолгим… Весь последующий смысл эмигрантской жизни сконцентрировался в словах генерала Кутепова:
"Мы "белые" пока "красные" владеют Россией, но как только иго коммунизма будет свергнуто, с нашей помощью или без нее, мы сольемся с бывшей Красной армией в единую Русскую армию; и только наша внепартийность и служение общегосударственным целям сделают это слияние возможным, иначе была бы увековечена Гражданская война".
Как тут не вспомнить разговор Будды с полководцем Синха:
"Борьба должна быть ибо вся жизнь — борьба. Но тот, кто борется, должен следить за тем, чтобы не сражаться ради своих интересов, против истины и справедливости. Борющийся ради своих интересов, сколько бы он не был велик, или силен, или знаменит, не получит воздаяние, но тот кто борется за справедливость и истину, обретет великое воздаяние ибо даже его поражение будет победой.
.......
Идущий в бой, о Синха, даже за правое дело, должен быть готов к смерти, ибо таков удел воина, и если рок постигнет его, у него не может быть оснований для недовольства. Но одерживающий победу должен помнить о непрочности всего земного. Его успех может быть велик, Но сколько бы велик он ни был, колесо судьбы может опять повернуться и низвергнуть победителя в прах. Но если он обуздает себя, угасив всю ненависть в своем сердце, подымет повергнутого противника и скажет ему: «Теперь приди, и заключим мир, и станем братьями», — он одержит победу, которая не есть приходящий успех, ибо плоды его пребудут вечно. Велик воин, увенчанный успехом, о Синха, но еще больший победитель тот, кто покорил самого себя".
Корабли направлялись к турецким берегам, где по договору с Францией и должна была разместиться Русская Армия. Этот морской переход оказался тяжелейшим испытанием: не хватало еды, чрезвычайная теснота сводила с ума… Окончание же плаванья несло только новые невзгоды и разочарования –прием вчерашних союзников не отличался гостеприимством…
По прибытии дроздовцы, корниловцы и марковцы расквартировались на полуострове Галлиполи, на острове Лемнос - Кубанский корпус генерала М.А. Фостикова и остатки корпуса генерал-лейтинанта А.Г. Шкуро. На Чаталджинских высотах оказался Донской корпус. Морской корпус продолжил путь в Безерту (Тунис).
С первых дней пребывания Русской Армии на турецком берегу союзники по Антанте взяли курс на уничтожение армии. Французские оккупационные власти готовились к встрече табора беженцев… Однако, столкнувшись с закаленной долгими боями, несломленной духом и хорошо организованной армией, французское руководство испытало шок. Господство русских над Босфором – самый страшный кошмар для Европы… И кто знает как бы развернулась ситуация не удержись большевики у власти… а положение их еще было далеко от прочного – Россию сотрясала непрерывная череда восстаний… В этой обстановке Франция предприняла все попытки, чтобы сохранить существующий порядок вещей на подконтрольной им территории…
Убедившись, что разоружить русских можно будет только силой, Франция перешла к подлой тактике «взятия измором». По договору Русская Армия должна была находиться на самофинансировании… Так Франции достался весь Русский Флот и часть оружия, сотни единиц обмундирования, сотни тонн кожи, мануфактуры... – всего, на общую сумму 70 миллион франков (без стоимости кораблей). За счет этих средств Франция и должна была содержать Русскую Армию. Однако, стремясь любой ценой разоружить амию, вместе с тем опасаясь жестких требований, французские власти создавали невыносимые условия жизни: постоянно урезались нормы еды, чинились препятствия встречам Главнокомандующего с армией... На Врангеля оказывалось жесточайшее давление – распустить армию. Проживание Главнокомандующего на яхте "Лукулл" фактически имело характер изоляции. В сложившихся обстоятельствах Врангеля пришлось замещать генералу Кутепову. Пользуясь невыносимыми условиями быта в галлиполийских лагерях, французские агитаторы убеждали народ разъезжаться в дальние страны Латинской Америки и еще более активно зазывали вступать в свои Иностранный Легион... Некоторые поддавались агитации и уезжали... но таких были единицы... Люди все еще верили в возможность продолжения антибольшевистской борьбы. – Армия продолжала существовать.
Борьба за выживание Русской Армии в непосредственной близости от советских границ беспокоило и большевиков. Их агитаторы также пытались воздействовать на умы русских изгнанников... некоторые, поддавшись чувству ностальгии, возвращались, но их судьба была предрешена: всех ждал расстрел или каторжные работы... Большевистская пресса, подбрасывая дровишки в пропагандистский огонь, искрила статьями о тяготах в изгнании и счастливом возвращении... Однако, не смотря на то, что возвращенцы из галлиполийских лагерей потянулись в РСФСР уже с февраля 1921г., лишь 3 ноября 1921 года была объявлена официальная амнистия всем участникам белого сопротивления, но и потом репрессии не оставляли никого... Офицеры Императорской и Белой Армий в РСФСР воспринимались, как прокаженные. Все прошлые заслуги их приравнивались к нулю, а боевой опыт и военные регалии лишь служили поводом достаточным для обвинения в антисоветской деятельности и контрреволюции...
Распад армии был неумолим… отсутствие денег лишь ускорило его. Пройдет несколько лет и разметает белых воинов по миру, словно щепки после кораблекрушения. Однако, не замечая очевидного, Врангель продолжает борьбу… Его основная цель сохранить армию для дальнейшей войны. 18 декабря 1920 г., обращаясь к войскам, Врангель произносит следующие слова:
"Я приму все меры, чтобы наше положение было улучшено. Мы имеем право не просить, а требовать, потому что дело, которое мы защищали, было общим делом и имело мировое значение... Мы выполнили наш долг до конца, и мы не виноваты в исходе этой борьбы. Виновен весь мир, который смотрел и не помог нам".
Но это были только слова… На деле, для продолжения антибольшевистской борьбы не было ни средств, ни возможностей. Все больше стран признавали власть большевиков – Белая Армия становилась вне закона. Лишь вера в правое дело позволяла все первые годы изгнания преодолевать невзгоды и сохранять Армию и боевой дух...
Понимая, что долго армия не может существовать в лагерях, Врангель ведет переговоры с рядом государств о принятии частей Русской армии. К концу лета 1921 г. переговоры с парламентами Сербии и Болгарии закончились неожиданным успехом... В соответствии с достигнутыми договоренностями к концу 1921 г. предполагалось сосредоточить в Болгарии 17300 чинов Русской Армии, в королевстве СХС – 9700, к которым в начале 1922 предполагалось добавить еще 2500. Вместе с армией в королевство СХС удалось перевести 3 кадетских корпуса и 2 женских института, которые командованию удалось устроить на дотацию королевства.
Но, покинув галлиполийские лагеря, жизнь не стала лучше. Стремление сохранить Армию требовало значительных средств. Взять их было неоткуда… Единственным выходом оставалось трудоустройство солдат, чтобы те сами могли прокормить себя. Во второй половине 1923 г. Врангелем из-за бедственного финансового положения армии был издано распоряжение о направлении военнослужащих на различные работы для самообеспеченья. Однако найти хорошую работу или продолжить службу, например, в пограничных войсках удавалось единицам... большинству же была уготована нищенская жизнь и самая черная работа... «Нам приходилось довольствоваться только физической работой, да и то преимущественно такой тяжелой и грязной, за которую неохотно брались местные рабочие. И при этом нас еще на каждом шагу упрекали, что мы у кого-то отбираем хлеб», – вспоминал один из русских эмигрантов. Многие казаки – вчерашние герои войны, чтобы заработать на хлеб, объединялись в цирковые труппы и выступали на ярмарках, демонстрируя праздной публике мастерство джигитовки... За лучшей жизнью люди стремились в Западную Европу…
Трудно и болезненно… но процесс адаптации к новой жизни шел… люди привыкали к новым условиям и к новым обстоятельствам… Хотя формально Армия и продолжала существовать: русские носили свою форму со своими знаками отличия, сохраняли военную организацию… Но армия начинала жить не действиями и планами, а мечтами и фантазиями… причем с каждым днем, мечты становились все призрачней, а фантазии туманней… Генерал Алексей Александрович Фон Лампе писал: "Как-то раздумался над нашим положением, и пришло в голову, что все наше несчастье в том, что мы стали в буквальном смысле слова людьми без будущего. Впереди не только никаких надежд, но и даже не знал бы, на что надеяться, если взять себя в руки и начать хотеть... нет, решительно ничего соблазнительного, и все ограничивается тем, что мечтаем, чтобы не стало хуже...". Безысходность существования и инстинкт самосохранения увлекали вчерашних воинов в омут штатской жизни… – доблестные герои, солдаты непобежденной армии, уничтоженной страны, постепенно превращались в обычных эмигрантов… Теперь каждый для себя должен был завоевывать положение.
Жизнь с годами входила в размеренное русло… Покинув лагеря, бывшие военные подыскивали работу, обзаводились семьями, обрастали собственностью… былые сражения становились частью истории. Штатская жизнь не позволяла вчерашним солдатам продолжить служение Отечеству. Однако мучительная тоска по Родине, терзавшая сердца воинов, прибывавших в изгнании, навсегда сохранила в их глазах ожидание приказа от Главнокомандующего собираться в новый поход. Именно их чаяньями мечта о Великой России еще будоражит умы…
